Форум » » Козинкин "Кто проспал начало войны?" (продолжение) » Ответить
Козинкин "Кто проспал начало войны?" (продолжение)
Закорецкий: Издана в 2011 г. Просят прокомментировать. Комментирую, что успел увидеть. Мой пост на форуме "За правду!" [quote]Скачал из Интернета эту книжку Козинкина "Кто проспал начало войны?" - почитал начало. ИМХО: бред еще тот. Слов - валом. Но о чём? .... Как там некоторые говорили: жаль порубленных деревьев на макулатуру.... Автор даже не помнит, о ком/о чем писал выше своего же текста. Сначала про "ефрейтора", потом он странным образом превращается в "фельдфебеля". Ссылок на допрос Григорьева по крайней мере в начале книги никаких.Одни ссылки только на Мартиросяна и на Мухина - ОНИ!!!! Они уже всё доказали!!!!! Ну да, читал я Мухина "Катынский детектив" - практически вся книга неизвестно про что. Про Гражданскую войну, про белополяков, про ... и т.д. Вещдоков только два: немецкие веревки и гильзы. И всё. Так же и Козинкин - абы побольше слов (прогнать листаж). Причем, о том, что таки было заранее приказано привести войска в БГ и во всеоружии быть готовыми к ОБОРОНЕ. А тут он же про что "поёт"? Про то, что к обороне войска и НЕ готовились, а готовились к НАСТУПЛЕНИЮ сразу же. Эё, автор! Ну так где же вы врёте? В книге или здесь? И кто из нас обосрался?[/quote]
Закорецкий: Сегодня на базаре купил книгу Антипенко "На главном направлении". Она есть на Милитере. Так там есть кое-что про подготовку к 22.06.41 в районе Львова: Даже предупреждение, полученное за четыре часа до вражеского вторжения, могло бы иметь большое значение, если бы ему поверили. Четыре часа — срок ничтожно малый для принятия больших ответных мер, но эти часы могли быть драгоценными, если бы в это время подняли по тревоге все пограничные войска, а также войска Красной Армии, располагавшиеся непосредственно у границы. За эти четыре часа можно было бы вызвать на аэродромы значительную часть летного состава и поднять самолеты в воздух до того, как они были сожжены на земле. О значении этих четырех часов красноречиво свидетельствуют некоторые эпизоды первых столкновений с противником тех частой, где люди были подняты по тревоге за три-четыре часа до этого, а то и менее. Пример — незабываемый подвиг располагавшейся в районе Рава-Русская и прикрывавшей Львов 41-й стрелковой дивизии. Бывший начальник штаба этой дивизии Н. Еремин в своих воспоминаниях рассказывает, что с весны 1941 года, как только началась боевая подготовка, дивизия была распылена и не представляла боеспособного соединения. Оба артиллерийских полка, противотанковый и зенитный дивизионы, другие спецподразделения находились на учебных полигонах и сборах вне границ дивизии. Ввиду того, что немецкая авиация с каждым днем наглела, летая на малых высотах над советской территорией, а разведка доносила, что гитлеровцы наращивают силы непосредственно у границы, командир 41-й стрелковой дивизии генерал-майор Н. Г. Микушев принял 19 июня самостоятельное [53] решение — вернуть весь личный состав со специальных сборов и полигонов, а также с работ на оборонительных рубежах и всем частям и подразделениям полностью сосредоточиться в дивизионном лагере. — А как же корпус и армия? Это с их ведома? — спросил начальник штаба дивизии. — Об этом не будем говорить. Вы сами понимаете, каково наше положение, — уклонился от прямого ответа генерал{1}. Генерал Микушев погиб смертью храбрых в боях за Киев в 1941 году, и остались навсегда неизвестными обстоятельства, в которых он принял свое необычно смелое для того времени решение: сделал ли он это полностью на свой риск или согласовал с кем-то свои действия. Как бы там ни было, благодаря своей прозорливости и решительности он принял ряд мер, повысивших боеготовность дивизии, и это имело немаловажные последствия. К вечеру 21 июня 1941 года вся дивизия была в сборе. Между штабом дивизии и начальником погранотряда майором Я. Д. Малым, очень энергичным и смелым командиром, поддерживался постоянный контакт; командир дивизии был хорошо информирован о положении дел на границе. В субботу вечером 21 июня, по рассказу Н. Еремина, генерал Микушев, созвав для совещания начальствующий состав, обратился к собравшимся со следующими словами: «Мы с вами находимся в приграничной дивизии, и наша задача заключается в защите государственных интересов здесь, непосредственно на границе. Эта задача ... с нас не снимается сейчас, когда в приграничной зоне, как вам известно, создалась довольно-таки неясная и тревожная обстановка. Среди местного населения продолжают упорно держаться слухи о скорой войне. Вы сами видите, как немецкие самолеты нарушают границу и летают над нашей территорией. Непосредственно перед нами к самой границе только за последние дни немцы подвели крупные силы... Мы с вами должны быть готовы к самому худшему... Начальник штаба дивизии остается в лагерях до утра. Командиры частей тоже. Начсоставу отпуска сегодня сократить до минимума, лучше всем быть в лагерях...»{2} Начало войны не застигло дивизию Микушева врасплох. Ее части и подразделения действовали по заранее намеченному плану. [54] Она оборонялась сначала в полосе 50 километров по фронту. Против нее действовало пять пехотных дивизий противника, ибо это было важное операционное направление. Противник планировал к исходу 22 июня 1941 года овладеть городом Рава-Русская, а еще через два дня взять Львов. Но он просчитался. Советские воины проявили небывалое мужество, стойкость, боевое умение. Нередко сходились врукопашную, и каждый раз немцы не выдерживали, оставляли своих раненых, технику и отходили. Лишь на шестые сутки дивизия, согласно приказу, оставила свой оборонительный рубеж. А ведь она дралась без поддержки танков и авиации, с плохо обеспеченными флангами... Вот что значит не дать себя застигнуть врасплох, заблаговременно проявить инициативу и решительность, действовать самостоятельно, чувствуя свою ответственность перед народом! Из этого факта напрашивается много важных и поучительных выводов, относящихся не только к военному делу. Но прежде всего он доказывает, что даже не два дня, а несколько часов имели в той обстановке большое значение. Вот еще такой факт: 99-я стрелковая дивизия, находившаяся перед началом войны в районе Перемышля, была приведена в боевую готовность лишь после того, как начался артиллерийский и авиационный обстрел нашей территории. Но первый удар фашистских войск приняли на себя пограничники 92-го отряда, и это дало возможность командиру 99-й стрелковой дивизии привести ее в боевую готовность. Ю. Стрижков{3} сообщает, что до 12 часов дня 22 июня 1941 года линия государственной границы стойко удерживалась главным образом силами пограничного отряда. Это позволило частям 99-й стрелковой дивизии выдвинуться в назначенные им полосы обороны. Завязались кровопролитные бои. Правда, Перемышль был все же взят немцами к исходу 22 июня; но в результате решительных и умелых действий частей 99-й стрелковой дивизии под командованием полковника Н. И. Дементьева и сводного пограничного батальона под командованием старшего лейтенанта Г. С. Поливоды, а также подразделения Укрепрайона к 17 часам 23 июня город был нами освобожден. Противник оставил на улицах свыше 300 трупов, 12 пулеметов, несколько орудий и 2 танка. В этой ожесточенной схватке с врагом в тыл немецким частям, ворвавшимся в Перемышль, ударил отряд, составленный из партийного актива города; 200 человек во главе с секретарем Перемышльского горкома партии [55] П. В. Орленко создали угрозу тылу противника и вынудили его отойти за пограничную реку Сан. Гитлеровскому командованию не удалось здесь достичь какого-либо значительного успеха за шесть дней упорных боев, и это облегчило нам маневрирование на других участках фронта. Лишь 28 июня 99-я дивизия и пограничники 92-го отряда оставили город по приказу вышестоящего командования. «Несмотря на внезапность нападения противника, в дивизии не было потеряно твердое и четкое управление со стороны командования, нормально функционировала хорошо налаженная связь с подразделениями», — заканчивает свой рассказ Ю. Стрижков. Известны и другие подобные же случаи в первые часы войны. Вспоминая о них, приходишь к выводу: дорого обошлась бы Гитлеру его авантюра уже в самом начале вторжения в СССР, если бы этому вторжению предшествовала с нашей стороны большая бдительность. Даже неотмобилизованная Красная Армия не позволила бы противнику так глубоко вторгнуться в нашу страну. Уместно ли каждый раз кивать на то, что центр не дал своевременных директив о повышении боевой готовности войск? Действительно ли только центр был виноват в притуплении бдительности в войсках, находившихся непосредственно на границе? Неужто от центра зависело решение такого вопроса, как оставление самолетов на попечении дежурного старшины в ночь на 22 июня 1941 года и отпуск всех летчиков во Львов к их семьям? Такое толкование, хотя в нем есть правда, весьма недостаточно; оно не позволяет сделать правильных выводов на будущее. Когда войска находятся на границе, да еще на такой неспокойной границе, уже это одно обязывает командование соединений и частей ко многому. И, как мы видели из приведенных фактов, некоторые командиры соединений, действуя инициативно и искусно, задержали впятеро-вшестеро превосходящего противника в тот период военных действий, когда каждый час был так дорог для нашей страны. Кстати, ссылки 1 - 3: {1} "Военно-исторический журнал", 1959, № 4, стр. 63-64. {2}Там же, стр. 65. {3} "Военно-исторический журнал", 1965, № 6, стр. 51-56. Так вот, держал я этот журнал в руках. По содержанию на стр. 61-75 должна находиться статья: Н.Еремин – Первые дни боев на рава-русском направлении (воспоминания бывшего начальника штаба 41-й стрелковой дивизии) Но в том экземпляре, что есть в нашей ЦНТБ эта статья целиком вырезана: Или ближе масштабом: Вот так фальсифицируется история. А разные Козинкины с ССSR в наглую высасывают из пальца свои "размышления".
Закорецкий: Закорецкий пишет: Но в том экземпляре, что есть в нашей ЦНТБ эта статья целиком вырезана: ============= НАШЕЕЕЕЕЛЛЛЛЛ!!!!!! http://forgb.awardspace.com/eremin.html Ссылка взята с форума: Рава-Русский УР
Олег К.: Закорецкий пишет: Вот так фальсифицируется история. А разные Козинкины с ССSR в наглую высасывают из пальца свои "размышления какие? Листы рвут и в ЦАМО и в архиве Гш.. Ты на мой вопрос чо не отвечаешь о сути директив от 11-12 июня? Митяйка мешает -- своим срачем влезает и забивает разговор? Закорецкий пишет: Даже предупреждение, полученное за четыре часа до вражеского вторжения, могло бы иметь большое значение, если бы ему поверили. Четыре часа — срок ничтожно малый для принятия больших ответных мер, но эти часы могли быть драгоценными, если бы в это время подняли по тревоге все пограничные войска, а также войска Красной Армии, располагавшиеся непосредственно у границы. За эти четыре часа можно было бы вызвать на аэродромы значительную часть летного состава и поднять самолеты в воздух до того, как они были сожжены на земле. а теперь читай слова Жуков акак он приказал Кирпоносу в полночь поднимать войска округа.. А вот в показаниях или мемуарах командиров все уверяют -- до 3.30 никаких команд о приведении в полную б.г. по тревоге в КОВО не было... Хотя связь в округе никто особо не резал..
Олег К.: ccsr пишет: Егоров прошел специальную подготовку в одном из католических разведцентров в Польше, и активно работает в интернет пространстве по проталкиванию их политики в отношении России. трудно оставаться католиком и уважать Россию.. Католики могут только ее ненавидеть... Похлеще Резуна..
Олег К.: Балтиец пишет: На карту слабо взглянуть, где на самом деле Обуз-Лесна? ты когда об стенку бьесся -- мозг не повреди... Так какого хрена не по ПП павлов сплавил в Обуз-Лесна часть офицеров? Но ятак понял что поадвокатсвовать коробковым и павловым тебе все равно слабо... Закорецкий пишет: Потому вся эта кампашка так и носится со своей истерикой о своем самом единственном "правильном понимании". раскажи о своем понимании сути директив от 11-12 июня -- должны были по ним приводить в б.г. дивизии глубинные или нет командиры? Напчнешь отвечать наконец ??? если начнешь -- не забудь что ты вроде как в армии служил...
Закорецкий: Олег К. пишет: раскажи о своем понимании сути директив от 11-12 июня -- должны были по ним приводить в б.г. дивизии глубинные или Во-первых: не запряг, не нукай. Расскажу. Постепенно. Твоей дури хватает на каждой (повторяю: НА КАЖДОЙ) страницы твоего выс.... [cenzored] ... твоей книшки. Я теперь понимаю, почему в ней полтыщи страниц. Вранье в малых количествах вываливать опасно. А в больших (кубокилометрами) - очень даже есть надежда орать и орать: "прочтете потом....". Конечно, "потом". Где? Есть на 5782-й странице? А до нее прочить 5781 страницу дури? Естественно, не каждому понравится. Вот и останется гордо вопить в очередной раз: ну так вы ж НЕ дочитали!!!! Там же на 6437-й странице это ж есть. ЕСТЬ, ЕСТЬ!!!!! Мой ответ: вопи дальше. На меня это не действует. Повторяю: я такие вопли посылаю сразу. Адрес указать, или сам найдешь?
ccsr: Закорецкий пишет: Даже предупреждение, полученное за четыре часа до вражеского вторжения, могло бы иметь большое значение, если бы ему поверили. Закорецкий, ну ты же бывший военный человек и сам прекрасно знаешь, что в войсках "не верят в предупреждения" а исполняют директивы наркома. И если ты внимательно проанализируешь время с момента отдачи директивы шифровальщикам (23.45 21.06) и до получения её в округах, то увидишь, что приблизительно к 01.00 все её получили и оставалось только моментально поднять дивизии прикрытия, для чего достаточно было отдать приказ армиям ввести их планы прикрытия. Учитывая временные нормативы для полков прикрытия, и то что многие уже находились в лагерях, при достаточной оперативности войска могли к 4.00 находится в окопах и встретить противника во всеоружии. Почему это не произошло и кто за это должен ответить - вот и попытайся разъяснить всем остальным, раз ты такой знаток приведения войск в боевую готовность и нахрен для этого нужны карты, если все командиры полков и батальонов знают где их место на границе.
ccsr: Олег К. пишет: трудно оставаться католиком и уважать Россию.. Католики могут только ее ненавидеть... Похлеще Резуна.. А он и не скрывает ненависть ко всему русскому народу - это психология предателя, и Егоров что бы не писал (или врал), это просматривается в любых его текстах. Но ему же надо выслужится перед своими кураторами - вот он из кожи лезет, чтобы опорочить наш народ. Подлец он и в Африке (Калининграде - в нашем случае) подлец...
Балтиец: Вы сами-то верите в это, параноики?
ccsr: Балтиец пишет: Вы сами-то верите в это, параноики? Ну что хорек, прибежал сюда, не вытерпел - а еще визжишь что я тебя преследую и бегаешь стучать на меня администраторам. Да ты сам без меня прожить не можешь - тебе нужен скандал на форуме, а иначе твою писанину никто печатать не возьмет - об этом тебе и Исаев и Голицын говорили. Так что это ты параноик - вбил себе в голову что ты кому то интересен. Ну а то, что ты работаешь на Ватикан мне давно известно - они еще до развала Варшавского договора имели разветвленную разведсеть в Польше и искали таких как ты, жадных до денег. Так что твое прикрытие "практикующего католика" для меня не новость - ты просто топорно работаешь, и тебя вычислить большого труда не составляет. Впрочем тебя и они невысоко ценят - судя по подержаному автомобилю, которым с тобой рассчитались за твою ретивость на службе Ватикану.
Закорецкий: ccsr пишет: Ну а то, что ты работаешь на Ватикан мне давно известно Интересно, а на кого работает Кейстут Закорецкий? На Литву, что ли? Она уже член НАТО или нет? (Задумчиво: блин, кому бы сайт не за 30 сребренников продать, а подороже? Хотя бы за 42).
Закорецкий: Олег К. пишет: Но ятак понял что поадвокатсвовать коробковым и павловым тебе все равно слабо... Да засунь себе в ухо свои вопли. Для начала научись правильно по-русски писать, "пейсатель-фантаст". Начало воспоминаний генерала Еремина (что успел распознать): ВИЖ, 1959, 4 Первые дни боев на рава-русском направлении (Воспоминания бывшего начальника штаба 41-й стрелковой дивизии) Генерал-майор Н. ЕРЕМИН Незадолго до Великой Отечественной войны, в марте 1940 года, осуществилось, наконец, мое давнишнее желание – моя просьба о переводе из центрального аппарата в войска была удовлетворена. Меня назначили начальником штаба 41-й стрелковой дивизии. Теперь передо мной открылись широкие возможности для применения знаний, полученных в Военной академии имени М. В. Фрунзе, которую я окончил в 1938 году. 41-й дивизией командовал в то время комбриг (впоследствии генерал-майор) Микушев Николай Георгиевич. У нас с самого начала установились с ним правильные служебные и добрые товарищеские отношения. Широко эрудированный в военной области, с чудесным даром чувства нового, он, безусловно, являлся одним из подготовленных и передовых командиров. В его лице я видел военачальника с большим жизненным опытом и боевой практикой первой мировой и гражданской войн. До назначения в дивизию он несколько лет командовал полком в Чапаевской дивизии. Принципиальность и требовательность в сочетании с большой силой воли составляли основу его характера. Начальствующий состав относился к комбригу с должным уважением, ценя в нем подлинно заслуженный авторитет и положительные качества, пусть строгого, но всегда справедливого командира. Лично я восхищался его горячей любовью к военному делу и той неподдельной привязанностью, которую он проявлял к своей дивизии. С командирами штаба я познакомился на практической работе в ходе повседневной жизни. В целом штаб не выделялся какими-либо особенностями в лучшую или худшую сторону. Это был один из типичных штабов, какие я знал раньше. Штабной коллектив стремился работать как можно дружнее и плодотворнее. На первых же штабных занятиях с выходом в поле со средствами связи и на отрядных учениях с войсками я пришел к выводу, что хотя штаб в составе сложившегося коллектива работает около года и практически на учениях осуществляет управление войсками, все же он нуждается в систематической и углубленной подготовке в более сложных формах современного боя. В действиях штаба особое внимание обращалось на отработку оперативной документации. В это дело вкладывались непомерно большие усилия штабных командиров. Погоня за составлением и оформлением всех установленных документов отрицательно сказывалась на управлении войсками. На формальное выполнение документов в полном объеме затрачивалось много драгоценного времени. Они поступали в войска с запозданием, что обрекало части в лучшем случае на бездействие. Многие работники штаба страдали приверженностью к шаблону, Это очень сильно проявлялось в учебной практике, в динамике боя, а также при организации боевого обеспечения войск, особенно по ПВО и ПТО. В методике проведения занятий чувствовался схематизм. Мне приходилось наблюдать при занятиях на картах и даже на местности, кик мною было рассуждений у обучаемых и руководителей и как мало /61/ конкретных действий по управлению и ведению самого боя. Обучаемые редко ставились в сложные критические положения, вызванные непредвиденными обстоятельствами. Сама разрабатывавшаяся обстановка боя зачастую не отвечала целям занятий. Противник по численному составу и боевой технике хотя и приводился в заданиях достаточно сильным, но не отличался активностью, упорством, и действия его по существу приноравливались к действиям наших войск, всегда и на всех этапах боя имевших успех. Наиболее полно и тщательно отрабатывались вопросы подготовки и планирования боя, когда подразделения и части еще находились в выжидательных или в исходных районах перед выполнением боевой задачи. Развитию же и ведению самого боя, т. его динамике, не уделялось должного внимания. В силу этого командный состав, неплохо справляясь с организацией и планированием боя, был недостаточно подготовлен к управлению войсками в ходе боя в сложных, резко меняющихся условиях. Все же значительная часть командного состава по своей не только тактической, но и в целом военной подготовке стояла на должном уровне, а отмеченные недостатки постепенно устранялись под неослабным руководством командира дивизии и помогавшего ему в этом штаба. Командный состав знал основные положения наших уставов, умело применял их в обучении войск, все смелее начинал проявлять разумное творчество в решении вопросов, возникавших в связи с богатым насыщением наших частей новой и разнообразной боевой техникой. Со дня моего приезда и до конца 1940 года дивизия переживала напряженный период. Весной развернулись работы по строительству дивизионных лагерей. Одновременно силами Военстроя округа для дивизии строились казармы, жилые дома, склады и другие сооружения. Вес это требовало пристального внимания командования дивизии, частей и штабов. В начале 1940 года дивизия приступила к работам по инженерному оборудованию оборонительного рубежа, строившегося вдоль государственной границы. Это была срочная, очень ответственная и трудоемкая работа. На полковых участках создавались батальонные оборонительные районы с полным оборудованием инженерно-саперных сооружений. Все силы и транспорт дивизии были брошены на эти работы. Одновременно в частях дивизии проводилась боевая и политическая подготовка. Но потом ее пришлось прекратить, так как некоторые подразделения и даже части не справлялись с планом оборонительных работ. Оборонительный рубеж дивизии готовился на широком фронте, достигавшем почти пятидесяти километров. Чтобы не пропадало время на переходы, некоторые полки пришлось разместить в районах работ. Оторванность от зимних квартир и лагерей и большая разбросанность частей и подразделений создавали целый ряд трудностей. В самый разгар оборонительных работ мы узнали, что Народный Комиссар обороны Маршал Советского Союза Тимошенко С. К. будет проводить в нашей дивизии инспекторский смотр. Нас предупредили, что проверять и оценивать боевую и политическую подготовку дивизии будут в установленном порядке и никаких скидок в связи с работами не дадут. Правда, нам разрешили немедленно прекратить оборонительные работы и в оставшееся до инспекторского смотра считанные недели заниматься боевой подготовкой. Командный состав дивизии, штабы и партийно-политические органы сумели быстро и организованно переключиться на выполнение этой задачи и справились с всесторонней подготовкой всего личного состава к такому ответственному событию в жизни приграничной дивизии. В дело учебы вкладывались душа и сердце каждого бойца и командира. Чтобы понять и оценить это, нужно было своими глазами видеть то рвение, упорство, настойчивость и высокую сознательность, с какой мы занимались тактикой, огневой, строевой и физической подготовкой и овладевали политическими занятиями. Подучивший к этому времени звание генерал-майора Микушев Н.Г. еженедельно проводил в лагере «торжественную зарю» с обязательным прохождением всех частей /62/ торжественным маршем под сводный оркестр. Обычно во время построения частей на «зарю» штабные командиры, по заранее установленному плану, тщательно осматривали и проверяли состояние оружия, снаряжения и обмундирования в подразделениях и частях. Мы считали, и не без основания, что «заря» имела большое мобилизующее и воспитательное значение. То, что каждый, находясь в строю, подвергался осмотру, положительно воздействовало на бойцов и начальствующий состав. Никто не хотел ударить липом в грязь и чем-либо подвести товарищей и свое подразделение. В то же время четко и полностью проведенный церемониал «торжественной зари» с особой силой подчеркивал мощь стрелковой дивизии полного состава и поднимал у всех бодрость духа, вселял уверенность в свои силы и вызывал чувство гордости за свое соединение. Инспекторский смотр имел для дивизии большое значение. Хотя и не высокая, но положительная оценка ее боевой подготовки явилась дальнейшим стимулом нашего роста. Личный состав заметно подтянулся и в последующем чувствовал себя гораздо увереннее и бодрее в преодолении трудностей при выполнении различных задач в повседневной жизни. Для каждого было очевидно, что настойчивым и упорным трудом не только в учебе, но и в любом деле можно добиться серьезных успехов. Более высокую оценку получила артиллерия дивизии. Весьма четко и успешно действовала она в учении войск с боевой стрельбой. За отличную подготовку артиллерии начальник артиллерии дивизии полковник Варенцов С. С, ныне Маршал артиллерии, был награжден золотыми часами. Вскоре он получил назначение начальником артиллерии 6-го стрелкового корпуса. Почти до глубокой осени части дивизии продолжали вести оборонительные работы. В границах оборонительного рубежа, предназначенного для нашей дивизии, шло строительство укрепленного района. Начальником его был полковник Сысоев. Примерно за месяц до войны он пригласил командование дивизии и часть старшего начальствующего состава для ознакомления с одним из построенных долговременные сооружений, прикрывавшим направление вдоль шоссе Томашув – Львов. В этой железобетонной огневой точке, получившей название «Комсомолец», было полностью установлено вооружение и смонтирована вся положенная аппаратура. Остальные сооружения находились в стадии строительства, но значительная часть вооружения и аппаратуры для них уже была доставлена на склады. Неподалеку от нашей дивизии располагался штаб пограничного отряда, начальником которого был майор Малый Я. Д.. очень энергичный и волевой командир. Комендатуры и заставы этого отряда находились примерно в той же полосе государственной границы, что и наша дивизия. Таким образом, 41-я стрелковая дивизия, укрепленный район и пограничный отряд были теми силами, которые в случае войны должны были прикрывать государственную границу на фронте до 50 км на важном операционном направлении Томашув – Львов. Однако за полуторагодичный предвоенный период мне не припоминается ни одного совместного занятия с командным составом или с войсками нашей дивизии, укрепленного района и пограничного отряда в целях отработки вопросов взаимодействия на случай войны. С весны 1941 года 41-я дивизия находилась уже в лучших условиях. Дивизионный лагерь в основном был построен и оборудован, что обеспечивало нормальное размещение войск и развертывание боевой полготовки. В подготовленном оборонительном рубеже дивизии мы периодически производили работы по усовершенствованию и поддержанию инженерных сооружений. Генерал-майор Микушсв Н. Г. для повышения боеготовности дивизии часто применял подъем частей по учебно-боевой тревоге с дальнейшим проведением отрядных учений. Особое внимание обращалось при этом на отработку боевых действий передовых отрядов, выделяемых полками для занятия участков на оборонительном рубеже дивизии. Результаты этих учений исключительно благотворно сказались в первые дни боевых действий дивизии. /63/ С началом летнего периода боевой подготовки дивизия вышла в лагеря. В то время в обучении войск широко практиковались дивизионные, корпусные и армейские сборы различных специалистов в составе подразделений и даже частей. Уже в начале июня из лагерей на корпусные и армейские полигоны убыли на артиллерийские учебные сборы оба артиллерийских полка, противотанковый и зенитный дивизионы. Спецподразделения дивизионных частей и стрелковых полков тоже проходили сборы. Часть стрелковых подразделений производила работы по усовершенствованию и поддержанию инженерных сооружении. В лагерях оставались только штабы и стрелковые подразделения. По существу дивизия была распылена и не представляла боеспособного соединения. В начале июня среди населения стали возникать и распространяться слухи о якобы скорой войне Германии с Советским Союзом. Естественно, что эти слухи сразу же проникли в семьи начальствующего состава, квартировавшие у местных жителей, а также быстро дошли до воинских частей. Как известно, в «Правде» 14 июня 1941 года, за неделю до войны, было опубликовано сообщение ТАСС, отрицавшее возможность нападения Германии на Советский Союз. В соответствии с этим в частях проводилась политическая работа. Мы получили сверху строгие указания, сводившиеся в основном к тому, чтобы ни в коем случае не вызвать какими-либо неуместными действиями конфликта на границе. Категорически предписывалось не ввязываться в могущие быть на границе провокационные инциденты со стороны немцев, не проводить на стрельбищах, расположенных недалеко от границы, занятия с боевой стрельбой, дабы избежать случайных выстрелов в сторону немцев. Более того, запрещалось открывать огонь по самолетам с немецкими опознавательными знаками, если даже они нарушат государственную границу и появятся в воздушном пространстве над нашей территорией. На всякий случай штаб армии дал прямой провод в находившийся в лагере штаб дивизии и установил в нем буквопечатающий телеграфный аппарат СТ. Штаб 6-го корпуса, в который мы входили, подготовил в свою очередь, кроме телефона, телеграфную связь по Морзе. Начальник разведывательного отделения капитан Усыченко ежедневно докладывал мне данные визуального наблюдения нашего передового поста на границе и более полные сведения, получаемые от штаба погранотряда. На основе этих данных выявилось, что на львовском направлении значительно увеличилось количество немецких войск и боевой техники в населенных пунктах и в лесах около самой государственной границы. При этом отмечалось прибытие двух новых дивизий. Непосредственно перед нами было установлено наличие более трех пехотных дивизий с танками, артиллерией, многочисленным автотранспортом и другой боевой техникой. Участились случаи нарушения воздушной границы немецкой авиацией. Небольшие самолеты типа «Шторх» на высоте не более 200-300 м появлялись над районом расположения дивизии, а потом углублялись в направлении Львова. Кажется дня за три–четыре до начала войны наша армейская истребительная авиация вынудила к посадке несколько таких самолетов в районе Жолквы (Несгерова). Естественно, перед нами вставал вопрос, как действовать в этих условиях и как расценивать усилившееся сосредоточение немецких войск у нраницы. Дна за два до войны генерал-майор Микушев Н.Г. сообщил мне, что он приказал командирам частей вернуть весь личный состав со специальных сборов и полигонов, а также с работ на оборонительном рубеже и полностью сосредоточить в лагерях. Тут же он посоветовал установить прямую связь полевым телефоном с комендатурой погранучастка. – А как же корпус и армия? Это с их ведома? – невольно спросил я, так как знал, что через штаб никаких указаний на этот счет не проходило. – Об этом не будем говорить. Вы сами понимаете, каково наше положение, – явно уклоняясь от прямого ответа, сказал командир дивизии. Я больше с ним не разговаривал об этом, однако предполагал, что он, вероятно, получил на сей счет указания, о которых ему было, по-видимому, неудобно или еще рано говорить даже со мной. А может быть, все это он делал тогда по собственной инициативе? Если так, то надо /64/ отдать должное его прозорливости, а главное решительности, с какой он в то время, вопреки прямым указаниям свыше, предпринял ряд мер в целях сохранения боеготовности дивизии. К сожалению., для меня этот вопрос так и остался неясным. Разразившаяся война все это сразу отодвину назад, и новые события и заботы невольно захлестнули нас. Впоследствии мне так и не удалось это выяснить, так как Микушев Н. Г. героически погиб во время боев нашей дивизии под Киевом. К вечеру, в памятную субботу, 21 июня, накануне войны, весь личный состав частей прибыл в лагерь. Наша дивизия стараниями генерал-майора Микушева Н.Г. опять была сосредоточена в одном месте. В 17 часов командир дивизии начал совещание с командирами частей и их заместителями по политчасти, Сначала были заслушаны краткие доклады некоторых командиров о размещении, устройстве и состоянии частей. При этом упоминалось и о настроениях личного состава в связи с упорно державшимися слухами о войне. Основная масса красноармейцев и командиров высказывала недовольство тем, что мы очень многое спускаем немецким фашистам, даже не открываем огня по самолетам и тем самым позволяем им беспрепятственно нарушать государственную границу и летать над нашей территорией. Затем командир дивизии дал ряд обычных указаний об устранении замеченных им недочетов в несении лагерной службы и только после этого перешел к самому главному и злободневному вопросу. – Я полагаю, – начал он. – что вы понимаете общее положение в свете сообщения ТАСС и в то же время по-серьезному оцениваете нашу конкретную обстановку. Мы с вами находимся в приграничной дивизии, и наша задача заключается в защите государственных интересов здесь, непосредственно на границе. Эта задача известна нам не сегодня и не вчера, а с момента прибытия дивизии на границу. И тем более эта задача с нас не снимается сейчас, когда в приграничной зоне, как вам известно, создалась довольно-таки неясная и тревожная обстановка. Среди местного населения продолжают упорно держаться слухи о скорой войне. Вы сами видите, как немецкие самолеты нарушают границу и летают над нашей территорией. Непосредственно перед нами к самой границе только за последние дни немцы подвели крупные силы, – затем, несколько помолчав, как будто что-то припоминая, он продолжал: – Я воевал в первую мировую войну и очень хорошо познал коварство кайзеровской армии. Ну, а фашисты, пожалуй, будут еще похлеще. Мы с вами должны быть готовы к самому худшему с их стороны. Думаю, что вы меня понимаете, – и уже с более твердыми нотками в голосе закончил, как бы отдавая приказание: – Начальник штаба дивизии остается в лагерях до утра. Командиры частей тоже. Начсоставу отпуска сегодня сократить до минимума – лучше всем быть в лагерях. Командирам частей лично и особо тщательно проверить готовность дежурных подазделений, выделяемых по известному вам плану (речь шла об усиленных передовых отрядах стрелковых полков, предусматриваемых мобпланом на случай войны). Около полуночи, закончив свою работу и выслушав по телефону доклады начальников штабов полков о готовности дежурных подразделений, я лег спать, не предполагая, что через несколько часов вооруженный до зубов, затаившийся жестокий враг без объявления войны нападет на нашу Родину. Около двух часов ночи меня разбудил дежурный по штабу. «Товарищ полковник, вас срочно просит к телефону комендант погранучастка. У него очень важные и срочные сведения», – несколько необычным голосом говорил дежурный. Выходя из своего лагерного домика, я невольно думал, уж не начинайся ли какой-нибудь серьезный инцидент. Ведь за все время службы здесь меня еще ни разу ничью не вызывали пограничники. Ночь была темная и теплая. Лагерь безмятежно спал, и кругом стояла ничем не нарушаемая тишина. Взяв трубку из рук телефониста и назвав себя, я услышал взволнованный голос: – Товарищ полковник, заставы моего участка на всем его протяжении по государственной границе отмечают необычное поведение немцев. С их стороны слышны звуки передвижения войск и боевой техники. Наши секреты обнаружили, что еще с наступлением сумерек к границе начала подходить и накапливаться пехота, устанавливая пулеметы и орудия в вашу строну Такого положения мы еще ни разу не /65/ наблюдали, и я решил по установленному от вас телефону доложить вам. Будут ли какие-нибудь указания? – Да, положение, действительно, странное. Судя по данным, которые вы имеете, немцы затевают что-то серьезное и поэтому надо быть как никогда начеку. Продолжайте непрерывное наблюдение и будьте в полной боеготовности. В случае каких-либо активных действий со стороны немцев немедленно звоните мне. Выходя из палатки дежурного, я дал указание, чтобы меня сразу же позвали по требованию комендатуры. Чувствуя усталость, я прилег не раздеваясь, но уснуть мешала все одна и та же мысль – что это значит? Немного я задремал. Но не прошло и часа как меня снова разбудил дежурный. – Товарищ полковник, вставайте, послушайте, что это за шум? Никак самолеты летят? Я вышел из своего домика. Кругом чуть-чуть посветлело, но в небе было еще темно. Приближаясь с запада и далее уходя на восток, периодически то нарастал, то утихал глухой гул авиационных моторов. Без сомнения, так могли волнами проходить только военные и притом тяжелые самолеты-бомбардировщики. – Конечно, это проходит авиация на небольших высотах курсом с запала на восток. – сказал я и быстро направился в палатку связи с штабом армии к аппарату СТ. Срочно вызванный мною ответственный дежурный по штабу армии что-то долго не подходил. Уже начинался бледный рассвет. Но вот застучал аппарат, и я донес о перелете авиации и поведении немцев на границе, «По самолетам огня не открывать, ведите наблюдение. Я немедленно доложу начальнику штаба, ждите указаний», – последовал ответ на телеграфной ленте. В это время меня опять срочно вызвали к телефону из погранучастка. – Товарищ полковник, немцы на всем фронте моего участка открыли огонь и перешли государственную границу. Мои заставы ведут бой, – докладывал комендант. – Это началась война, держитесь во что бы то ни стало. Наши части броском выдвинутся на свои рубежи, – кричал я ему в трубку. Было четыре часа утра. С границы, нарушив тишину, докатились первые орудийные выстрелы. Около палатки с сосредоточенными лицами уже стояли дежурные по лагерному сбору и по штабу. – Началась война, поднимайте части по боевой тревоге, – приказал я им и, войдя в палатку узла связи, через коммутатор связался с начальниками штабов частей. Им была поставлена задача немедленно марш-броском выслать передовые отряды на оборонительные рубежи. Пока мы с подоспевшими командирами штаба вскрывали мобилизационные пакеты с боевой задачей дивизии и частей, мимо штаба без суеты, организованно уже следовали колонны усиленных передовых отрядов стрелковых полков. Люди двигались быстро, но в полном молчании, на ходу поправляя обмундирование и снаряжение. Лица бойцов и командиров были суровы. Каждый сознавал всю ответственность грозного момента так внезапно разразившейся войны. А на границе все нарастал и усиливался орудийный и пулеметный огонь. Прибыл командир дивизии. Я кратко доложил о своих действиях, да и он сам видел, что передовые отряды уже проследовали и что строились полки и дивизионные части. - Правильно действовали, полковник. Теперь наша задача немедленно выдвинуть полки на их участки и занять оборонительный рубеж, чтобы упредить выход к нему немцев. Не ждать полного построения частей, надо выдвигаться по мере готовности подразделений, – сказал генерал Микушев, направляясь в расположение 102-го полка подполковника Чумарина. Мы быстро прикинули расчет времени и наметили рубежи вероятной встречи с противником наших передовых отрядов и главных сил полков. Выходило, что при условии беспрепятственного продвижения немецко-фашистских частей. от границы наши передовые отряды могут встретиться с пехотой противника примерно на линии нашего основного оборонительного рубежа. При таком неблагоприятном для нас ва- /66/ рианте мы бы не успели выдвинуть, развернуть и без боя занять главными силами дивизии основной, заранее подготовленный нами оборонительный рубеж. В душе мы были уверены, что пограничники сумеют своими смелыми действиями постоять за каждую пядь родной земли и задержать продвижение передовых частей противника. Подразделения пограничного отряда состояли из отважных, отлично обученных для самостоятельных действий, выносливых и сметливых бойцов, беспредельно преданных социалистической Родине. В действительности они во много раз перекрыли наши расчеты и на отельных направлениях на несравненно более длительное время задержали врага, оказывая ему ожесточенный отпор. Это во многом способствовало своевременному и успешному занятию частями дивизии основного оборонительного рубежа. Впоследствии погранотряд продолжал действовать в составе нашей дивизии, показывая образцы боевой отваги и стойкости. Еще до прихода командира дивизии мной было дано указание готовить командный пункт штаба дивизии в районе высоты 305. Это место определялось боевым заданием, и там было построено заранее несколько блиндажей. Начальник связи капитан Гусак должен был организовать проводную связь нового командного пункта с частями, с лагерем и зимними квартирами. За выступившими полками уже тянули телефонный кабель. Нужно было организовать тыл дивизии и в первую очередь снабжение боеприпасами. Начальник отделения тыла совместно с начальниками служб подготовили соображения по организации тыла, исходя из варианта занятия нами основною оборонительного рубежа. В условиях чрезвычайно насыщенной боевой обстановки первого дня войны быстро летело время. Примерно около 11 часов дня выяснилось, что обстановка на всем фронте дивизии для нас сложилась в общем благоприятно и положение частей стабилизировалось. Части дивизии выдвинулись броском, смелыми и решительными действиями успели с ходу с боем захватить и занять основной оборонительный рубеж. 244-н стрелковый полк майора Еченко в лесном бою близ Рава-Русского шоссе окружил группу пехоты противника, половина которой была взята в плен. При этом на карте, захваченной у убитого гитлеровского офицера, типографским способом была обозначена обстановка с указанием для наступающих немецко-фашистских войск задач по рубежам и времени. Гитлеровское командование заблаговременно запланировало в первый же день войны овладеть Равой-Русской, а на третий день Львовом. Обозленные неудачей и большими потерями, гитлеровцы, встречая всюду упорное сопротивление наших войск, продолжали бросать в бой новые силы. По-видимому, они решили любой ценой добиться победы на основном для нашего участка фронта рава-русском направлении. Интенсивность боя с каждым часом все нарастала. Наши части, действуя на хорошо знакомой местности, ободренные первыми успехами и искусно используя выгоды и преимущества обороны, чувствовали себя уверенно в заранее подготовленных и оборудованных сооружениях, отражали все атаки противника. К часу дня была организована проводная связь с частями с нового командного пункта в районе высоты 305, и командир дивизии с оперативной группой первым выехал на новый командный пункт. Я должен был следовать туда со вторым эшелоном штаба. Начальник укрепрайона полковник Сысоев выделил из состава отдельного стрелкового пулеметного батальона специальные гарнизоны и занял дот «Комсомолец», прикрывавший основное направление вдоль шоссе на Раву, а также несколько недостроенных дотов на ухнувском н верхратском направлениях. Это мероприятие значительно усиливало устойчивость нашей обороны. Еще более мы были обрадованы, когда на командный пункт к командиру дивизии явился командир корпусного артиллерийского полка с докладом о прибытии в наше распоряжение. Полку определили огневые позиции севернее Равы-Русской в районе высоты 270. Такое усиление дивизии в дополнение к нашим двум артиллерийским полкам мощными 152-мм орудиями на тракторной тяге было для нас приятной неожиданностью. К вечеру 22 нюня бой на всем фронте стал постепенно затихать. Только одиночные орудия продолжали вести методический огонь по отдельным целям, да изредка раздавалась то тут, то там пулеметная или автоматная очередь. /67/
ccsr: Закорецкий пишет: (Задумчиво: блин, кому бы сайт не за 30 сребренников продать, а подороже? Хотя бы за 42). У Егорова поинтересуйся - он тарифы на предательство знает.
ccsr: Закорецкий пишет: Начало воспоминаний генерала Еремина Прочитай внимательно как вводился план прикрытия в дивизии - это же четко, как расписано в плане: В это время меня опять срочно вызвали к телефону из погранучастка. – Товарищ полковник, немцы на всем фронте моего участка открыли огонь и перешли государственную границу. Мои заставы ведут бой, – докладывал комендант. – Это началась война, держитесь во что бы то ни стало. Наши части броском выдвинутся на свои рубежи, – кричал я ему в трубку. Было четыре часа утра. С границы, нарушив тишину, докатились первые орудийные выстрелы. Около палатки с сосредоточенными лицами уже стояли дежурные по лагерному сбору и по штабу. – Началась война, поднимайте части по боевой тревоге, – приказал я им и, войдя в палатку узла связи, через коммутатор связался с начальниками штабов частей. Им была поставлена задача немедленно марш-броском выслать передовые отряды на оборонительные рубежи. Пока мы с подоспевшими командирами штаба вскрывали мобилизационные пакеты с боевой задачей дивизии и частей, мимо штаба без суеты, организованно уже следовали колонны усиленных передовых отрядов стрелковых полков. Люди двигались быстро, но в полном молчании, на ходу поправляя обмундирование и снаряжение. Лица бойцов и командиров были суровы. Каждый сознавал всю ответственность грозного момента так внезапно разразившейся войны. А на границе все нарастал и усиливался орудийный и пулеметный огонь. Прибыл командир дивизии. Я кратко доложил о своих действиях, да и он сам видел, что передовые отряды уже проследовали и что строились полки и дивизионные части. - Правильно действовали, полковник. Теперь наша задача немедленно выдвинуть полки на их участки и занять оборонительный рубеж, чтобы упредить выход к нему немцев. Не ждать полного построения частей, надо выдвигаться по мере готовности подразделений, – сказал генерал Микушев, направляясь в расположение 102-го полка подполковника Чумарина. А есть еще идиоты которые с пеной у рта доказывают, что командиры дивизий не могли сами действовать по обстановке и мол план прикрытия вообще не вводился. Как раз Еремин четко расписал ввод плана в действие. Вся беда в том, что если бы они получили сигнал на выход раньше , то возможно могли еще больше нанести урон врагу, заняв позиции еще до начала войны - они бы успели это сделать.
Закорецкий: ccsr пишет: А есть еще идиоты которые с пеной у рта доказывают, что командиры дивизий не могли сами действовать по обстановке и мол план прикрытия вообще не вводился. И что? И что, наш ты предатель СССР хочешь этим своим выс... сока своего моска [(с) Исаев] доказать? То, что ПП как бы вводился 22 июня 1941 г. по факту немецкого нападения - уже рояля не играет. Кстати, вводился не ПП, а красные пакеты с указаниями как куда бежать. А все ПП со всеми его командами полетели в унитаз. Ферштейн? Даже и плевать ты хотел на все "иные" соображения? Отвечаю: лично меня "рассуждения" предателя СССР не колышат. Иуда он и в Африке продажный субъект. Ну так объясни честному люду за сколько ты продал СССР в декабре 1991 г.? За 29 сребренников 90 копеек? По акции что ль? Ну так торгуй дальше, последняя т... [cenzored]... СССР.
полная версия страницы