Форум » » А были ли планы у СССР к 22.06.41? (ч. 7) » Ответить
А были ли планы у СССР к 22.06.41? (ч. 7)
Закорецкий: Продолжение 7 по теме. ВЫВОДЫ: 1. У ГШ СССР был план "Первой операции" с датой готовности в июле (скорее всего - 1-я половина). 2. Немецкое нападение не ожидали. Ожидали удар Вермахта через Б.Восток на Африку, и (возможно) "Острова". 3. И к дате немецкого нападения успели затарить у границы много чего. И не там, где оказались главные удары немцев. 4. Вынужденное отступление привело к потерям. Далее - "эффект домино".
Закорецкий: ccsp пишет: Перед Финской войной его вызывали, это есть в его воспоминаниях. Ссылочку пожалуйста. Читаем его биографию: https://ru.wikipedia.org/wiki/Рыбкин,_Борис_Аркадьевич (Борух Аронович Рывкин, 1899—1947) — советский разведчик и дипломат. ..... С февраля 1947 года служил в отделе «ДР» (Спецслужба) МГБ СССР, которым руководил П. А. Судоплатов. Выезжал в Турцию и другие страны для восстановления связи с нелегальной агентурой на Ближнем Востоке и в Восточной Европе и осуществления оперативных мероприятий. Во время специальной командировки в Чехословакию погиб в автокатастрофе под Прагой. Обстоятельства катастрофы остались невыясненными. Зоя Воскресенская не верила в случайность гибели мужа, но провести самостоятельное расследование ей не разрешили[2].
Закорецкий: Новик пишет: У меня вопрос - "Вот, сколько надо было "принять на грудь в девяностых", чтобы только в нулевых узреть, что в журнале посещений кабинета Сталина (вечером 21-го июня 1941-го года) вместо "...нцов", чёрным по белому НАЧЕРТАНО "...шилов"??????? ОТВЕТ: Нисколько. Даю цитату с сайта: Но не только Успенский допускает “промахи” в описании действий Сталина и других 21-22 июня 1941. Этим же страдает и текст книги “Триумф и трагедия”, в которой Волкогонов тоже сообщает о присутствии в кабинете Сталина утром 22 июня 1941 “членов и кандидатов в члены Политбюро”: (Андреев, Ворошилов, Каганович, Микоян, Калинин, Шверник, Берия, Маленков, Вознесенский, Щербаков). Дело в том, что в соответствии с опубликованным в журнале “Исторический архив” (N: 2, 1996) списком посетителей кабинета Сталина, некоторые из перечисленных лиц не были у него 22 июня, а Калинин вообще не был в кремлевском кабинете Сталина весь июнь. Можно заметить, что это мелочь. Но таких мелочей насчет 22 июня почему-то набирается много. В частности, Волкогонов, описывая утреннее обсуждение приводит такой фрагмент: Тягостную паузу прервали слова Тимошенко: – Товарищ Сталин! Разрешите доложить обстановку? – Докладывайте! В кабинет вошел первый заместитель начальника Генерального штаба генерал-лейтенант Н.Ф.Ватутин. (Который, на самом деле, впервые в тот день появился в сталинском кабинете лишь в 14-00).Т.е. в нулевых (точнее, в 2008 г.) эти "тетради" лишь издали отдельной книгой. А в 90-х они были пропечатаны в журнале "Историч. архив" (1996 плюс/минус). Лично я сканировал из журнала. А потом их отсканировали и распознали в "Малиновку" (Москва, 1998). Ну и.... там её просто тщательно не отредактировали сравнением с источниками. Понять можно: гнали выпуск, текста оч. много, без огрехов не обошлось.
Закорецкий: Кстати, насчет поездки Фитина к Сталину 17.06.41 из воспоминаний Рыбкиной: Наша аналитическая записка оказалась довольно объемистой, а резюме – краткое и четкое: мы на пороге войны. 17 июня 1941 года я по последним сообщениям агентов «Старшины» и «Корсиканца» с волнением завершила этот документ. Заключительным аккордом в нем прозвучало: «Все военные мероприятия Германии по подготовке вооруженного выступления против СССР полностью закончены, и удар можно ожидать в любое время». Подчеркиваю, это было 17 июня 1941 года. Обзор агентурных данных с приведенным выше выводом начальник Главного разведывательного управления Павел Михайлович Фитин повез лично Хозяину – И. В. Сталину. ФИТИН Павел Михайлович (1907 – 1974) – сотрудник органов государственной безопасности, генерал-лейтенант. С июля 1939 года работал начальником 5 (иностранного) отдела ГУГБ (главное управление государственной безопасности). С февраля 1941 по сентябрь 1946 года, то есть весь период Великой Отечественной войны, был начальником ПГУ (Первого главного управления – разведка) НКВД – МГБ СССР. Трудно передать, в каком состоянии мы – члены группы ждали возвращения Фитина из Кремля. Но вот Фитин вызвал к себе Журавлева и меня. Наш обзор мы увидели у него в руках. Фитин достаточно выразительно бросил сброшюрованный документ на журнальный столик Журавлеву. – Хозяину доложил. Иосиф Виссарионович ознакомился с вашим докладом и швырнул его мне. «Это блеф! – раздраженно сказал он. – Не поднимайте паники. Не занимайтесь ерундой. Идите-ка и получше разберитесь». – Еще раз перепроверьте и доложите, – приказал Фитин Журавлеву. Недоумевающие, ошарашенные, мы вернулись в кабинет Павла Матвеевича. Мы не могли понять реакции Сталина. Как и бывает в таких случаях, снова и снова принимались все взвешивать и разбирать. Наконец Павел Матвеевич высказал предположение: – Сталину с его колокольни виднее. Помимо нашей разведки он располагает данными разведки военной, докладами послов и посланников, торговых представительств, журналистов. – Да, ему виднее… – согласилась я, – но это значит, что нашей годами проверенной агентуре нельзя верить. – Поживем – увидим, – как-то мрачно заключил Павел Матвеевич. А я думала о том, что если бы Павел Матвеевич сам докладывал эти материалы Иосифу Виссарионовичу, то, может быть, сумел бы убедить его в достоверности информации. https://coollib.com/b/50257/read ВЫВОД: Не верил товарищ Сталин в немецкое нападение. До самого утра 22.06.41.
Новик: Закорецкий пишет: Понять можно: гнали выпуск, текста оч. много, без огрехов не обошлось. Ну, да. В общем-то бывает. Можно (и нужно) и понять, и простить... Конечно по логике (записи в журнале) фигура Ворошилова более уместна в кабинете Сталина... / В тот исторический (очень драматический) отрезок времени (вечер 21-го июня 1941-го). / Да, и кто такой этот Воронцов, чтобы его НА САМЫЙ ВЕРХ приглашать? Но если внимательно почитать воспоминания Кузнецова, то роль этого самого Воронцова вечером 21-го могла быть на много порядков важнее роли Члена Полютбюро ЦК ВКП(б) маршала Ворошилова...(?) Почему? А Воронцов знал, что завтра война! /Инфу зацепил от главного германского моряка... Кузнецов пишет, что и дату Воронцов знал почти ту самую... / А его (Воронцова) выходит так, что в Кремль не пригласили... (?) Пришлось этому Воронцову общаться за чаем только с Наркомом ВМФ / Это общение вообще было не плодотворным... Нарком на самый Верх инфу далее не запустил... (?) / В Кремль же пригласили Ворошилова, который про то, что "завтра уже война" ничего не знал... (?) А так - конечно. Описки случаются... С кем не бывает?
Закорецкий: Закорецкий пишет: Трудно передать, в каком состоянии мы – члены группы ждали возвращения Фитина из Кремля. Но вот Фитин вызвал к себе Журавлева и меня. Кстати: "Фитин", "Фитин"... А между прочим, тогда он был: С 26 февраля 1941 года Павел Фитин — начальник 1-го Управления Народного комиссариата государственной безопасности (НКГБ) СССР, А над ним в КГБ был еще и "общий" начальник: Меркулов Всеволод Николаевич: В период с 3 февраля по 20 июля 1941 года и с 14 апреля 1943 по 7 мая 1946 года — народный комиссар (с марта 1946 года — министр) государственной безопасности СССР. ВОПРОС: а как это к "самому" по важнейшей теме ехал нач. 1 управления, а не "Общий" нач.? (И который, кстати, и был записан в "Журнале посещений").
Камиль Абэ: Новик пишет: А так - конечно. Описки случаются... С кем не бывает?Описки - говорите? Вот в интернете есть фото записей за 22-23 июня, а записи за 21 июня -нет. Вот в «Исторических материалах » https://istmat.info/node/165 21-го июня 1941 г. 1. т. Молотов 18.27 — 23.00 2. т. Ворошилов 19.05 — 23.00 3. т. Берия 19.05 — 23.00 4. т. Вознесенский 19.05 — 20.15 5. т. Маленков 19.05 — 22.20 6. т. Кузнецов 19.05 — 20.15 7. т. Тимошенко 19.05 — 20.15 8. т. Сафонов 19.05 — 20.15 9. т. Тимошенко 20.50 — 22.20 10. т. Жуков 20.50 — 22.20 11. т. Буденный 20.50 — 22.20 12. т. Мехлис 21.55 — 22.20 13. т. Берия 22.40 — 23.00 Последние вышли 23.00 Под позицией «2» значится тов. Ворошилов А в «Викитеке » https://ru.wikisource.org/wiki/Журнал_посещений_Сталина/1941 21 июня 1941 года 1. Молотов 18.27—23.00 2. Воронцов 19.05—23.00 3. Берия 19.05—23.00 4. Вознесенский 19.05—20.15 5. Маленков 19.05—22.20 6. Кузнецов 19.05—20.15 7. Тимошенко 19.05—20.15 8. Сафонов 19.05—20.15 9. Тимошенко 20.50—22.20 10. Жуков 20.50—22.20 11. Буденный 20.50—22.20 12. Мехлис 21.55—22.20 13. Берия 22.40—23.00 Последние вышли 23.00 Под позицией «2» значится тов. Воронцов. Причём следует заметить, что военно-морской атташе в Германии М.А.Воронцов в Именном алфавитном указателе посетителей кремлевского кабинета И.В. Сталина (1924-1953 гг.) https://istmat.info/node/2594 ни разу упомянут не был: следовательно он никогда в кабинете у тов.Сталина не был. И вот когда, как уверяют, в Кремле, НКО и ГШ осознали, что страна находится на пороге войны, наркома ВМФ не вызывают в Кремль, а ведь в случае внезапного нападения особенно Балтийский флот в портах Таллина и Риги может оказаться в положении подобном императорскому флоту в 1904г. в Порт-Артуре... А тут , как в народе говорят, чем дальше в лес, тем больше дров.... Адмирал описывает самое начало войны: Глуховатый звонок телефона поднял меня на ноги. — Докладывает командующий Черноморским флотом. По необычайно взволнованному голосу вице-адмирала Ф.С.Октябрьского уже понимаю — случилось что-то из ряда вон выходящее. — На Севастополь совершен воздушный налет. Зенитная артиллерия отражает нападение самолетов. Несколько бомб упало на город... Смотрю на часы. 3 часа 15 минут. Вот когда началось... У меня уже нет сомнений — война! Сразу снимаю трубку, набираю номер кабинета И.В.Сталина. Отвечает дежурный: — Товарища Сталина нет, и где он, мне неизвестно. — У меня сообщение исключительной важности, которое я обязан немедленно передать лично товарищу Сталину,— пытаюсь убедить дежурного. — Не могу ничем помочь,— спокойно отвечает он и вешает трубку. А я не выпускаю трубку из рук. Звоню маршалу С.К.Тимошенко. Повторяю слово в слово то, что доложил вице-адмирал Октябрьский. — Вы меня слыщите? — Да, слышу. В голосе Семена Константиновича не звучит и тени сомнения, он не переспрашивает меня. Возможно, не я первый сообщил ему эту новость. Он мог получить подобные сведения и от командования округов. Говорить Наркому обороны о положении на флотах, об их готовности сейчас не время. У него хватает своих дел. Еще несколько минут не отхожу от телефона, снова по разным номерам звоню И.В.Сталину, пытаюсь добиться личного разговора с ним. Ничего не выходит. Опять звоню дежурному: — Прошу передать товарищу Сталину, что немецкие самолеты бомбят Севастополь. Это же война! — Доложу кому следует,— отвечает дежурный. Через несколько минут слышу звонок. В трубке звучит недовольный, какой-то раздраженный голос: — Вы понимаете, что докладываете? — Это Г.М.Маленков. — Понимаю и докладываю со всей ответственностью: началась война. Казалось, что тут тратить время на разговоры! Надо действовать немедленно: война уже началась! Г.М.Маленков вешает трубку. Он, видимо, не поверил мне. Кто-то из Кремля звонил в Севастополь, перепроверял мое сообщение. Разговор с Маленковым показал, что надежда избежать войны жила еще и тогда, когда нападение уже совершилось и на огромных пространствах нашей Родины лилась кровь. Видимо, и указания, данные Наркому обороны, передавались поэтому на места без особой спешки, и округа не успели их получить до нападения гитлеровцев. После звонка Маленкова я все-таки надеялся, что вот-вот последуют указания правительства о первых действиях в условиях начавшейся войны. Никаких указаний не поступало. Я на свою ответственность приказал передать флотам официальное извещение о начале войны и об отражении ударов противника всеми средствами, на основании этого Военный совет Балтийского флота, например, уже в 5 часов 17 минут 22 июня объявил по флоту: «Германия начала нападение на наши базы и порты. Силой оружия отражать всякую попытку нападения противника». В тот момент, конечно, следовало уже не только «отражать попытки нападения», а наносить ответные удары по врагу. Но флот не мог этого делать один, нужны были согласованные планы, единое руководство в масштабе всех Вооруженных Сил. Главный морской штаб передал еще один приказ флотам: «Немедленно начать постановку минных заграждений по плану прикрытия». Помнится, балтийцы просили это еще раньше, когда перешли на готовность № 2, то есть 19 июня. Но я не мог такого позволить — это выходило за рамки моих прав. Поэтому на Балтике этот приказ получили в 6 часов 30 минут 22 июня. Балтийский морской театр беспокоил нас больше других, и мы хотели наверстать упущенное время. Затем было дано дополнительное приказание: «Ставить мины круглосуточно, использовать все что можно: эсминцы и другие корабли». Помнится, Л.М.Галлер лично звонил в Таллин и просил ускорить эту операцию: ведь нужно было выставить несколько тысяч мин. Командующий эскадрой контр-адмирал Д.Д.Вдовиченко вышел с отрядом прикрывать операцию. С каким риском, выдержкой и сознанием своего долга выполнялась эта опасная операция, писал мне потом командир минзага «Ока» Н.И.Мещерский. До тов.Сталина нарком дозвониться не может, а тов.Маленков сомневается - началась ли война. Далее адмирал Кузнецов описывает события 22 июня Наркомат работал напряженно. Связь с флотами действовала бесперебойно. От Либавы до Кронштадта шла война на воде, под водой и в воздухе. С кем бы ни приходилось говорить, первые дни войны все вспоминали с удивительными подробностями по часам и даже минутам. Да, такое не забывается! Нетрудно представить себе состояние И. В. Сталина перед лицом грозных событий, которые, по его расчетам, должны были произойти гораздо позже, возможность которых теперь, в 1941 году, он упорно отрицал вплоть до самых последних дней. Его состояние передалось тем, кто его окружал, и они не смогли взять в свои руки рычаги управления. Эти люди не умели самостоятельно действовать, а умели лишь выполнять волю Сталина, стоявшего над ними. Такова трагедия тех часов. Около 10 часов утра 22 июня я поехал в Кремль. Решил лично доложить обстановку. Москва безмятежно отдыхала. Как всегда в выходные дни, в центре было малолюдно, редкие прохожие выглядели празднично. Лишь одиночные машины, проносившиеся на повышенной скорости, пугали пешеходов тревожными гудками. Столица еще не знала, что на границах уже полыхает пожар войны и передовые части ведут тяжкие бои, пытаясь задержать врага. В Кремле все выглядело как в обычный выходной день. Часовой у Боровицких ворот, подтянутый и щеголеватый, взял под козырек и, как всегда, заглянул в машину. Немного сбавив скорость, мы въехали в Кремль. Я внимательно смотрел по сторонам — ничто не говорило о тревоге. Встречная машина, поравнявшись с нашей, как было принято, остановилась, уступая дорогу. Кругом было тихо и пустынно. «Наверное, руководство собралось где-то в другом месте,— решил я.— Но почему до сих пор официально не объявлено о войне?» Не застав никого в Кремле, вернулся в наркомат. — Кто-нибудь звонил? — был мой первый вопрос. — Нет, никто не звонил. Адмирал Кузнецов отмечает: "Я видел И.В.Сталина 13 или 14 июня. То была наша последняя встреча перед войной". "Поздно вечером 23 июня я был приглашен к Сталину. Это был первый вызов с начала войны". А в журнале посетителей некий Кузнецов отмечен: 21.06.41г. 6. т. Кузнецов 19.05 — 20.15 22.06.41г. 11. т. Кузнецов вход в 8—15 м. 8—30 м. 14. т. Кузнецов вход 9—40 м. выход 10—20 м. 27. т. Кузнецов вход 15—20 м. выход 15—45 м. 23.06.41г. 6. т. Кузнецов вход в 3—45 м. выход 5—25 м. 11. т. Кузнецов 23 ч. 55. выход 0 ч. 50 Получается, что в то время когда адмирал Кузнецов тщетно в Кремле искал руководство, ареопаг Страны Советов где-то заседал (может у тов.Маленкова в кабинете или в кабинете тов.Молотова)... так и некий Кузнецов там, якобы, был... Как тут не вспомнить блестящего Александра Сергеевича: «Все врут календари.» ... В данном случае Журнал посещений кабинета И.В.Сталина...
ccsp: Новик пишет: В девяностых мЭтра Суворова ввели в заблуждение. В ПЕРВОЙ ПУБЛИЧНОЙ публикации указали что был Воронцов! Никто его в заблуждение не вводил, потому что ему было известно о такой практике вызова резидентов, и о встречи Воронцова он мог узнать, когда учился в военно-дипломатической академии. Просто такой факт всегда скрывают, вот почему и не нашли следов беседы Воронцова со Сталиным, которая могла состояться еще до прибытия Тимошенко и Жукова.
747: Камиль Абэ пишет: Получается, что в то время когда адмирал Кузнецов тщетно в Кремле искал руководство, ареопаг Страны Советов где-то заседал (может у тов. Маленкова в кабинете или в кабинете тов. Молотова)... так и некий Кузнецов там, якобы, был... А мог это быть другой Кузнецов - зам. Жданова по Ленинграду? Жданов в Питере на хозяйстве, второй секретарь в Москву за указаниями?
Камиль Абэ: 747 пишет: А мог это быть другой Кузнецов - зам. Жданова по Ленинграду? Жданов в Питере на хозяйстве, второй секретарь в Москву за указаниями? А это можно сейчас гадать или на кофейной гуще или другим не менее прогрессивным методом... Ибо: Камиль Абэ пишет: Такое ощущение, что тов.А. Поскребышев не обеспечил должного контроля за работой дежурных секретарей, делавших записи в Журнале: • В записях как правило не указывалась должность посетителя и его инициалы что затрудняет (а иногда и исключает) идентификацию личности посетителя;
Iskatel222: Закорецкий пишет: ВЫВОД: Не верил товарищ Сталин в немецкое нападение. До самого утра 22.06.41 И правильно, чего верить в то, чего еще не случилось. Будет нападение, будем и верить. А вот Жуков верил (по его словам) - и толку-то? Кстати, Фриновский - главный пограничник Советского Союза и "покоритель Синьцзяна", был предшественником Кузнецова на посту наркома ВМФ. Широкого профиля был работник. Того самого Кузнецова, который с началом войны не к руководителю ГВС поехал и не в Совнарком Камиль Абэ пишет: Около 10 часов утра 22 июня я поехал в Кремль. Не застав никого в Кремле, вернулся в наркомат.
Закорецкий: Iskatel222 пишет: Того самого Кузнецова, который "никого в Кремле не застал" 2. КОГДА АДМИРАЛ КУЗНЕЦОВ ВИДЕЛ ТОВАРИЩА СТАЛИНА? Как оказалось, не только мемуары маршала Жукова переиздавались с переписыванием. В мемуары Кузнецова тоже вносились "корректуры". Разве что, не так много, как в мемуары Жукова - два раза (в 1966 г. и в 1969 г.). На сайте "Милитеры" книга Кузнецова "Накануне" размещена без номеров страниц. Это не совсем удобно для цитирования. Я попытался найти вариант с номерами строк. Нашел pdf-файл издания 1966 г., сверил начальные страницы - сошлись. Дальше сверять не стал. Однако потом оказалось, что текст полностью не сходится, в частности, описание июня 1941 г. В версии на сайте "Милитеры" последняя глава называется "Страна вступает в бой" (о днях после 21 июня). В версии 1966 г. последняя глава называется "Ночь на 22 июня" (предпоследняя в издании 1969 г.). И в ней приводится некоторая дополнительная информация про период после немецкого нападения (в укороченном виде по сравнению с изданием 1969 г.). Кузнецов умер в декабре 1974 г. Сам ли он вносил изменения или ему "помогли"? А можно сверить с текстом рукописи, опубликованной в журнале "Москва" в 1988 г. Конечно. не все, а фрагменты, которые касаются июня 1941 г. и (особенно) встреч в это время Кузнецова со Сталиным. Начнем с рукописи в журнале "Москва" (стр. 174):"Последний раз накануне войны я видел Сталина 13 или 14 июня. Доложил ему о последних разведданных с флотов, проводимом учении на Черном море и прекращении поставок немцами для крейсера "Лютцов". Никаких вопросов о готовности флотов или указаний о возможном нападении Германии с его стороны не было. "У вас все?" - обратился Сталин ко мне. Присутствующие посмотрели в мою сторону: дескать, не задерживай. Я быстро вышел из кабинета. Мне очень хотелось еще доложить о том, как немецкие транспорты покидают наши порты и не следует ли ограничить движение советских торговых судов в водах Германии. Но мне показалось, что мое дальнейшее присутствие явно нежелательно. На следующий день был на приеме у В. М. Молотова. Он разрешил несколько текущих вопросов. В конце беседы я все-таки доложил свое мнение о подозрительном поведении немцев и как самый веский аргумент показал график движения немецких торговых судов. Молотов высказал ту же точку зрения на возможность войны, которую мне раньше доводилось слышать и от А. А. Жданова: нужно быть глупцом, чтобы нападать на нас. Таков был смысл его ответа. Верил ли он в это сам? Не знаю. Задумываясь сейчас над поведением Сталина и его ближайших помощников, я склонен сделать вывод, что они до последнего момента не верили в возможность нападения Гитлера на Советский Союз. Сталина нервировали и злили настойчивые доклады (устные и письменные) об ухудшении отношений с Германией. Он все резче отметал факты и доводы, подтверждавшие агрессивные намерения фашистской Германии в отношении Советского Союза. Никто не осмеливался высказать иное мнение. Какие силы могли вселить в него такую уверенность, что немцы не нападут? Не объясняется ли это его болезненным состоянием? Не имеет ли под собой почвы однажды услышанный мною рассказ о том, что Сталина иногда одолевали "идеи фикс", от которых он не мог избавиться... Требовались серьезные и резкие возражения его точке зрения, а этого-то и не было". (стр. 167-168) "Корень зла в то время крылся в нарушении законов, связанном с культом личности. Сталин со свойственным ему стремлением к неограниченным правам и безграничной власти держал военное дело в своих руках, не оформляя это в законном порядке. ..... В ночь на 22 июня, когда стало известно о нападении немцев на Советский Союз, в высших кругах наступили часы растерянности. Потом начала наспех создаваться новая организация руководства войной. Та самая организация, которую следовало подготовить уже давно, в спокойное мирное время. Только 23 июня 1941 года была создана Ставка Главного Командования Вооруженных Сил с наркомом обороны С. К. Тимошенко во главе, Сталин числился лишь одним из членов этой Ставки. 10 июля учредили Ставку Верховного Командования. 19 июля, почти через месяц после начала войны, Сталин был назначен наркомом обороны, и только 8 августа Ставка Верховного Командования Вооруженных Сил была переформирована в Ставку Верховного Главнокомандования. ..... Первые заседания Ставки Главнокомандования Вооруженных Сил в июне проходили без Сталина. Председательство наркома обороны маршала С, К. Тимошенко было лишь номинальным. Мне пришлось присутствовать, как члену Ставки, только на одном из этих заседаний, но было не трудно заметить, насколько нарком обороны не подготовлен к роли, которую он должен был теперь играть. Да и члены Ставки тоже. ..... /167/ После выступления по радио 3 июля Сталин начал появляться в кабинете наркома обороны. Почему он отсутствовал до того, где был, я сказать не могу. Теперь, оправившись от ошеломивших его событий, он стал брать руководство войной в свои руки и старался втянуться в обстановку. Так как он не был к этому подготовлен и не имел специального штаба, созданного заранее, втягивание проходило медленно. Видимо, почувствовав, что его кабинет мирного времени совсем не подготовлен для руководства войной, он поехал к С. К. Тимошенко. Там, ближе к Генеральному штабу со всеми данными с фронтов и средствами связи, ему было удобнее. ..... В десятых числах июля меня вызвали в кабинет С. К Тимошенко, и там я впервые с начала войны увидел Сталина. Он стоял за длинным столом, на котором лежали карты,- только сухопутные, успел я заметить. - Как дела на Балтике? - спросил Сталин. Я собрался развернуть карту Балтийского моря и доложить обстановку. Но оказалось, что Сталина интересует лишь оборона Таллина и островов Эзель и Даго (Сааремаа и Хийумаа. - Р. К.). В частности, он интересовался, нельзя ли вывести с островов артиллерию. Я ответил, что шансов на успешную эвакуацию орудий береговой обороны мало. Они больше потерь нанесут врагу там, где установлены, - на островах. Пока Москву не бомбили, то есть до конца июля, члены Ставки иногда собирались в кабинете Сталина в Кремле."Итак, по рукописи книги "Накануне" адмирал Кузнецов последний раз видел Сталина до войны числа 13-14 июня, а после ее начала - в середине июля. При этом он не знал, где мог быть Сталин между этими днями.
Закорецкий: Судя "Журналу посетителей..." какой-то Кузнецов приходил к Сталину 11 июня. И был там не один: 3. т. Меркулов (нарком ГБ) 21-20 - 22-55 4. т. Запорожец (зам. НКО, нач. Глав.упр.полит.проп. РККА) 21-55 - 22 -55 5. т. Тимошенко (нарком обороны) 21-55 - 22-55 6. т. Жуков (нач. Генштаба) 21-55 - 22-55 7. т. Кузнецов ( ? ) 21-55 - 22-55 8. т. Диброва (ЧВС ПрибОВО) 21-55 - 22-55 По тому, как эта группа посетителей ОДНОВРЕМЕННО покинула сталинский кабинет, как-то плохо верится в объяснения Кузнецова, что он ушел от Сталина один и РАНЬШЕ других. По "Журналу посетителей..." до 22 июня в сталинский кабинет приходил какой-то Кузнецов 21 июня: 1. т. Молотов 18.27 - 23.00 2. т. Ворошилов 19.05 - 23.00 3. т. Берия 19.05 - 23.00 4. т. Вознесенский 19.05 - 20.15 5. т. Маленков 19.05-22.20 6. т. Кузнецов 19.05 - 20.15 В своих мемуарах адмирал Кузнецов отрицает, что посетил сталинский кабинет 21.06.41. Мог ли это быть "другой" Кузнецов и кем он мог быть? Поиск в Интернете показал нескольких Кузнецовых, которые могли попасть в сталинский кабинет в то время: Кузнецов Алексей Александрович - член ЦК ВКП(б), с 1938 года 2-й секретарь Ленинградского горкома партии. Кузнецов Александр Константинович - зам. нач. 1-го отдела НКВД СССР в 1941-1943. (1-й отдел НКВД СССР, Охрана правительства, в отделе работали: ВЛАСИК Н.С., МЕРКУЛОВ В.Н. Кузнецов Василий Васильевич - Лауреат Сталинской премии 1941 за выдающиеся достижения в области усовершенствования специальных сталей. Кандидат технических наук (1941). в 1940 г. стал заместителем председателя Госплана СССР. С июня 1941 г. одновременно заместитель члена ГКО по вопросам металлургии. Руководил организацией выпуска специальных сталей для военного производства. Кузнецов Фёдор Федотович (1904-1979, Москва) - советский военачальник, генерал-полковник. Руководитель советской военной разведки в годы Второй мировой войны и первое послевоенное время. В 1938 - начальник отдела кадров Главного Политуправления РККА. С июня 1938 по 1942 - зам. начальника управления ГлавПУРа РККА (в 1940-1941 - Главное управление политпропаганды РККА). В 1939-1952 член Центральной ревизионной комиссии ВКП(б), В принципе, могли быть причины, по которым каждый из них мог оказаться в те часы в Кремле, но это уже другая тема. В данном случае более интересно сравнить, что адмирал Кузнецов написал (в разных изданиях) о его общении со Сталиным в первые дни войны. Написал он о том, что со Сталиным в первые дни войны не общался. Пытался звонить в ночь на 22.06.1941 - не соединили. В первую половину дня 1941 г. ездил в Кремль - "пусто". В следующие дни он руководил действиями флотов самостоятельно. И поприсутствовал на заседании Ставки без участия Сталина. В рукописи напечатанной в журнале "Москва" (на стр. 176-177) написано: "3 часа 22 июня. Уже совсем светло. Решил немного отдохнуть. Но сразу же глуховатый звонок специального телефона ВЧ поднял меня. Смотрю на часы: 3 часа 15 минут. - Докладывает командующий Черноморским флотом, - слышу знакомый голос вице-адмирала Ф. С. Октябрьского. По его взволнованному тону догадываюсь, что произошло что-то из ряда вон выходящее. - На Севастополь совершен налет самолетов, зенитная артиллерия отражает нападение, несколько бомб упали в городе... У меня не было сомнений, что это война. Снимаю трубку и набираю номер телефона кабинета Сталина. Дежурный Логинов ответил, что ему неизвестно, где находится Сталин, и на мои попытки убедить его, что я имею весьма важное сообщение, он спокойно ответил, что ничем помочь не может. Тогда я позвонил С. К. Тимошенко и передал слово в слово доклад Октябрьского. Не знаю, имел ли Тимошенко до этого подобные сведения, но в его голосе я не заметил и тени сомнения. Значит, внутренне нарком обороны был подготовлен к таким известиям. Со Сталиным по-прежнему связаться не могу. На проводе Г. М. Маленков. Я докладываю о начале войны. - Вы понимаете, что докладываете?.. - недовольным тоном спрашивает он меня. - Да, понимаю и со всей ответственностью докладываю, что началась война, - громко отвечаю я. Как потом выяснилось, мой доклад был перепроверен звонком в Севастополь. Значит - не поверил. Под свою ответственность я известил флоты о начале войны и приказал отражать нападения противника всеми средствами. В 5 часов 17 минут 22 июня Военный совет Балтийского флота уже объявил по флоту: "Германия начала нападение на наши базы и порты. Силой оружия отра- /176/ жать всякую попытку нападения противника". .... Около 10 часов утра 22 июня, когда я ехал в Кремль, чтобы попытаться устно доложить обстановку, Москва еще безмятежно отдыхала. Я не мог понять, почему до сих пор нет официального сообщения, неужели есть надежда избежать войны? В эти минуты следовало не только "отражать всякие попытки нападения противника", а наносить по нему ответный удар. Но для этого нужно было иметь заранее разработанные планы, готовность Вооруженных Сил и, конечно, четкую организацию руководства войной. Если Ставка почему-либо не функционировала раньше, то должна была экстренно собраться после известия о войне. Но... Нарком Военно-Морского Флота по-прежнему никуда не вызывался и никаких указаний не получал. ..... Наша пассивность и чрезмерное опасение "спровоцировать" конфликт передали в руки противника инициативу и преимущества нападающего. ..... 24 июня, когда обстановка немного прояснилась, мы с И. С. Исаковым обсудили ход развертывания флотов. Противник наносил мощные удары на западном направлении, но где проходила линия фронта и удастся ли нашим частям остановить его, никто сказать не мог. Я как-то в самом начале войны присутствовал на заседании Ставки Главнокомандования под председательством маршала С. К. Тимошенко. Данные о положении на фронтах были противоречивы и неопределенны."
Закорецкий: Это в рукописи. А как обстоит дело о встречах Сталина с адмиралом Кузнецовым в книгах "Накануне"? В издании 1969 г. текст про раннее утро 22.06.41 (на стр. 336-337) почти полностью совпадает с изданием 1966 г. (в квадратных скобках - отличия 1966 г.): "Смотрю на часы. 3 часа 15 минут. Вот когда началось... У меня уже нет сомнений - война! Сразу снимаю трубку, набираю номер кабинета И.В.Сталина. Отвечает дежурный: - Товарища Сталина нет, и где он, мне неизвестно. - У меня сообщение исключительной важности, которое я обязан немедленно передать лично товарищу Сталину,- пытаюсь убедить дежурного. - Не могу ничем помочь,- спокойно отвечает он и вешает трубку. А я не выпускаю трубку из рук. Звоню маршалу С.К.Тимошенко. Повторяю слово в слово то, что доложил вице-адмирал Октябрьский. - Вы меня слышите? - Да, слышу. В голосе Семена Константиновича не звучит и тени сомнения, он не переспрашивает меня. Возможно, не я первый сообщил ему эту новость. Он мог получить подобные сведения и от командования округов. /336/ Говорить Наркому обороны о положении на флотах, об их готовности сейчас не время. У него хватает своих дел. Еще несколько минут не отхожу от телефона, снова по разным номерам звоню И.В.Сталину, пытаюсь добиться личного разговора с ним. Ничего не выходит. Опять звоню дежурному: - Прошу передать товарищу Сталину, что немецкие самолеты бомбят Севастополь. Это же война! - Доложу кому следует,- отвечает дежурный. Через несколько минут слышу звонок. В трубке звучит недовольный, какой-то раздраженный голос: - Вы понимаете, что докладываете? - Это Г.М.Маленков. - Понимаю и докладываю со всей ответственностью: началась война. Казалось, что тут тратить время на разговоры! Надо действовать немедленно: война уже началась! Г.М.Маленков вешает трубку. Он, видимо, не поверил мне. Кто-то из Кремля звонил в Севастополь, перепроверял мое сообщение. Разговор с Маленковым показал, что надежда избежать войны жила еще и тогда, когда нападение [уже] совершилось и на огромных пространствах нашей земли [Родины] лилась кровь. Возможно [Видимо], и указания, данные Наркому обороны, поэтому передавались на места без особой спешки, и округа не успели их получить до нападения гитлеровцев. После звонка Маленкова я все-таки надеялся, что вот-вот последуют указания правительства о первых действиях в условиях начавшейся войны. Никаких указаний не поступало. Я на свою ответственность приказал передать флотам официальное извещение о начале войны и об отражении ударов противника всеми средствами. На основании этого Военный совет Балтийского флота, например, уже в 5 часов 17 минут 22 июня объявил по флоту: "Германия начала нападение на наши базы и порты. Силой оружия отражать всякую попытку нападения противника"." Про первую половину дня 22.06.41 в обоих изданиях текст тоже почти одинаков. Только в издании 1966 г. было добавлено два абзаца про "состояние Сталина": [Нетрудно представить себе состояние И. В. Сталина перед лицом грозных событий, которые, по его расчетам, должны были произойти гораздо позже, возможность которых теперь, в 1941 году, он упорно отрицал вплоть до самых последних дней. Его состояние передалось тем, кто его окружал, и они не смогли взять в свои руки рычаги управления. Эти люди не умели самостоятельно действовать, а умели лишь выполнять волю Сталина, стоявшего над ними. Такова трагедия тех часов.] Около 10 часов утра 22 июня я поехал в Кремль. Решил лично доложить обстановку. Москва безмятежно отдыхала. Как всегда в выходные дни, в центре было малолюдно, редкие прохожие выглядели празднично. Лишь одиночные машины, проносившиеся на повышенной скорости, пугали пешеходов тревожными гудками. Столица еще не знала, что на границах уже полыхает пожар войны и передовые части ведут тяжкие бои, пытаясь задержать врага. В Кремле все выглядело как в обычный выходной день. Часовой у Боровицких ворот, подтянутый и щеголеватый, взял под козырек и, как всегда, заглянул в машину. Немного сбавив скорость, мы въехали в Кремль. Я внимательно смотрел по сторонам - ничто не говорило о тревоге. Встречная машина, поравнявшись с нашей, как было принято, остановилась, уступая дорогу. Кругом было тихо и пустынно. /338/ "Наверное, руководство собралось где-то в другом месте,- решил я.- Но почему до сих пор официально не объявлено о войне?" Не застав никого в Кремле, вернулся в наркомат. - Кто-нибудь звонил? - был мой первый вопрос. - Нет, никто не звонил."
Iskatel222: 747 пишет: А мог это быть другой Кузнецов - зам. Жданова по Ленинграду? Жданов в Питере на хозяйстве, второй секретарь в Москву за указаниями? Жданов как бы в Сочи был. Там еще несколько Кузнецовых - претендентов на запись в журнале предполагалось. Например Василий Васильевич Кузнецов с октября 1938 г. главный инженер – заместитель начальника Главспецстали. С июня 1940 г. – зам. председателя Госплана при СНК СССР, а с июня 1941 г. одновременно заместитель члена Государственного комитета обороны СССР по вопросам металлургии. Вопросы металлургии во время войны не из последних ведь?
Закорецкий: А вот дальше в издании 1969 г. заметно добавилось текста, в т.ч. по общению Кузнецова со Сталиным. В издании 1966 г. на стр. 339 размещено два абзаца (один полностью и начало следующего):"22 июня в 12 часов дня Советское правительство обратилось к народу с заявлением о вероломном нападении фашистской Германии. О начавшейся войне узнала вся страна. Главный морской штаб получил последние данные о боевых действиях с флотов...."В издании 1969 г. между ними добавлен большой текст, в частности ссылка на общение со Сталиным:"Огромная страна поднималась на бой. Тяжелый и кровавый. Не помню, по своей инициативе или по поручению Сталина вечером связался с В.М.Молотовым. Он курировал наш наркомат, решая текущие вопросы. Разговор касался обстановки на флотах. Я в тот час не имел оснований особенно тревожиться."С текстом на стр. 340-341 похожая ситуация. В издании 1966 г. там есть два абзаца (первый полностью и начало второго):"Как бы там ни было, война грянула, и надо было сражаться с врагом, напрягая все силы, всю волю, не щадя жизни. /340/ 24 июня, когда обстановка немного прояснилась, мы с адмиралом Исаковым обсудили ход развертывания флотов и проанализировали положение...."В издании 1969 г. между ними вставлено еще больше текста, чем в случае, показанном выше. И в основном он касается встречи Кузнецова со Сталиным вечером 23 июня:"Поздно вечером 23 июня я был приглашен к Сталину. Это был первый вызов с начала войны. Машина подошла к подъезду в тупике, где всегда было тихо и безлюдно. Только узкому кругу лиц было известно, как подняться на второй этаж и по ковровой дорожке пройти в приемную Сталина. ....
полная версия страницы